На острове Сарпинский
На хуторе Павловском
Было много военных, и там жил мальчишка
Гриценко Михаил Павлович
«Шла Великая Отечественная война. Отец был на фронте. Когда немцы подошли к Сталинграду, была сильная бомбежка. Город горел черным дымом. Бомбили переправы на Волге. А я жил на голодном Сарпинском острове. Здесь на хуторе было много военных. Стояла артиллерия. Я, как подросток, помогал военным в захвате немцев, которые сбрасывались с парашютами. Участвовал в одной операции. Выдал четверых немцев. У нас на хуторе Павловском стояли госпитали. Я видел, как хоронили наших солдат рядом с хутором».
На острове Сарпинском малышку
Конешову (Соколову) Анну Николаевну
При налетах немцев мама прятала под печкой.
«В годы войны 1941 – 1945 г.г. проживали в г. Сталинграде, на о. Сарпинском, х. Песчаный – 2, посёлок Культбаза. Во дворе нашего дома жили военные, а наша мама варила им, пекла хлеб. Во дворе стояла и техника. У нас в семье пять детей, все мы спали на русской печке, а во время налётов мама нас прятала под печкой. От нас возили хлеб на передовую. Было и такое: прилетали немецкие самолёты, с парашютами сбрасывали ящики с продуктами. Мы, дети, бегали и собирали их, но военные не разрешали нам их есть, а мы иногда открывали ящики. Но вместо хлеба там были какие-то камни в виде кирпичей, и тогда нам строго-настрого запрещали выходить на поляны. После Сталинградской битвы военные от нас ушли, забрали всю хорошую военную технику, а разбитая осталась. И мы, дети, всем селом собирались и играли там. Когда уходили от нас военные, они благодарили маму, а нас обнимали и жалели, ведь у каждого из них тоже где-то были такие же дети, как и мы. Недалеко от нас протекала Волга. Вот так мы жили в войну и выжили. Пошли в школу учиться, вышли замуж и стали растить своих детей».
Сарпинский подросток
Пономарёв Михаил Степанович
Был мобилизован на уборку трупов
в г. Сталинград
«После Сталинградской битвы, там же, в Средне – Ахтубинском районе Сарпинского сельского совета, х. Песчаный – 3, г. Сталинград, в марте 1943 года в возрасте 16 лет я был мобилизован на уборку трупов в г. Сталинград. Трупы убирали на заводе «Баррикады» и с берега Волги. И так мы работали до 20 апреля 1943 года, возили трупы на подводах. В 1944 году Средне – Ахтубинском РВК я был направлен на завод № 91, где работал в цехах 2,3, 11 по изготовлению вооружения. Работал до 1974 года, числился на брони».
«Но нам и там доставалось», -
Просто, буднично написал о войне подросток
Из села Кузьмичи Гриценко Владимир Павлович
«Мне было 13 лет. Несмотря на то, что мы жили далеко от центра Сталинграда, за Волгой, но нам и там доставалась. Было большое скопление войск, поэтому были частые налёты фашистов, и нас бомбили разрывными и фугасными бомбами, часто возникали пожары. Пришлось увидеть много убитых. Это сильно запало в детскую душу. После освобождения Сталинграда нас, подростков, мобилизовали в ФЗО, и мы участвовали в восстановлении города. Голодные, раздетые и разутые, мы выполняли тяжелую работу. Мы трудились по 12 – 14 часов. В г. Сталинграде я живу с 1943 года, сейчас являюсь пенсионером».
Наряды войны.
Девчата с о. Сарпинского
Крылова (Алтухова) Тамара Егоровна
Рассказывает, как она одевалась в войну.
«Мы, дети, и мама вырыли себе убежище и жили там. Наш домик был занят радистами, они держали связь. В лесу стояли «катюши», каждый вечер они били от нас по немцу. В конюшне лежали раненные солдаты. Мы с мамой стирали бинты и ухаживали за раненными. Еще были зенитчики и прожектористы. Шли воздушные бои. Через Волгу переправлялись на лодке. Немец бил дальнобойными орудиями, но мы были голодные и рисковали жизнью. Чудом остались в живых, нас засыпало песком в убежище, бойцы нас спасли. Немец бомбил каждый день, Сталинград горел день и ночь, по Волге плыла нефть и горела. Нам нечего было есть. Мы собирали желуди и ели. Красноармейцы отрывали от себя паёк и кормили нас. Одежды не было. Я носила гимнастёрку и сапоги, все мне было большим. Еще помню, мы пошли за дровами и увидели воронки от снарядов. Мама стирала для солдат, а я вешала бельё, гладила и разносила солдатам. Когда кончилась война, то все женщины плакали и радовались».
«Едкий дым, страшный крик и стон,
холод и голод».
Это очень трагичные воспоминания о детстве
Салтановой (Осадчей)
Евгении Ивановны
с о. Сарпинский
«Личных воспоминаний о самой войне у меня быть не может, мне было всего два года, когда шли бои, и три – когда закончились. Гарь и пожары у нас в городе. Что врезалось в мою личную память – это едкий дым, страшный крик и стон, голод и холод. В основном мне рассказывала бабушка, с которой я жила до 1953 года. Она умерла, и с тех пор я живу только своими силами. Сейчас уже все в прошлом. Отца забрали сразу, и в 1945 году бабушка получила конверт, что Осадчий Иван Фёдорович пропал без вести. Маму какой-то командир час т и забрал из дома, когда возили раненых, которых ловили на Волге. Мама прибегала раза два домой, приносила что-то из еды, а дальше никто ничего не знает о ней. Пока в нашу хату не попала бомба, мы жили в ней, а потом бабушка и ее дети, две мои тёти и дядя, вырыли землянку и жили в землянке, это я тоже помню. Весной остров заливало водой, и меня привязывали к дубу, чтобы я не утонула. В землянках проживали до 1974 года, пришел с войны дедушка, Крылов Илларион Макарович, подрос дядя, устроился на работу в Бекетовке, тётя Галя, тётя Ксения стали тоже подрабатывать, им было по 17 лет. Из землянки переехали в Бекетовку на улицу Роторную. Помню, всегда очень хотелось, есть, и не хлеба, но даже макухи не хватало. Мне было полегче, бабушка мне всегда кусочек прятала и давала на ночь, чтобы я сосала. Она говорила: «Не жуй, а соси. Все больше в кровь витаминов войдёт». В основном помню послевоенный период, ведь мы, дети, очень часто находили части человеческих тел, было страшно. А вот Волгу до сих пор боюсь. Мне всегда кажется, что вода спрятала столько людей, и там стоит стон и кровь. В общем, сейчас можно говорить о многом, со временем что-то забылось, что-то стало легче воспринимать, но гарь, дым и запах крови мне лично не забыть. Страх, что нет хлеба или обуви, постоянный. У меня обмерзали ноги и руки, нечего было не только обуть, но даже нечем было обмотать ноги. Больше нечего написать, вернее, жила я, как все или как многие.
С уважением Салтанова Евгения Ивановна
Всю свою жизнь завидую тем, кто вернулся с войны живым, ведь их семьям было легче жить. Но, а мы как Бог даст, нас тоже много».
Источник: «Память и боль людская» Волгоград 2007 стр. 102 – 107