ДЕТСТВО В ЗАВОЛЖЬЕ - Рассказ третий
(нас тоже много…)
Пусть о таких тяжких годинах, которые выпали на нашу долю, не узнает ни одно будущее поколение.
Камиль Салямов
ВОСПОМИНАНИЯ
Горек рассказ о детстве
Берниковой (Ермаковой) Марии Николаевны
Их хутора Рыбвод,
Располагавшегося на о. Сарпинском.
«Мать работала в колхозе. Отец работал бригадиром, тоже в колхозе. Мать умерла, когда мне было 5 лет. Отец женился, а меня отдал бабушке и дедушке, у которых я воспитывалась. Жили мы на Сарпинском острове, в хуторе Рыбвод Краснослободского района, где я закончила 4 класса. Началась война. Я помню, как вражеские самолеты бомбили СталГРЭС, и в это время упала бомба в озере напротив нашего дома. Я видела, как поднялся огромный столб воды. 1942 год. В августе - сентябре мне было видно с бугра, как горел день и ночь наш Сталинград. Черный дым стоял над городом, грохот орудий не умолкал. Снаряды рвались у нас за Волгой. Однажды я чуть не попала под снаряд. Помню, лес был заполнен солдатами. Я шла через лес, слышу, солдат крикнул: «Ложись!» - и сам упал, и я тоже рядом с ним, и тут же неподалеку разорвался снаряд. Вроде все стихло, я побежала, скорее, домой, только успела перейти дорогу – снова слышу крик: «Ложись!». Я только спрыгнула в окоп, за мной покатились камни земли. Там, где я проходила, разорвался снаряд, я чудом осталась жива. 1942 год. Моя бабушка шила чехлы на военные машины, шапки, пекла хлеб для солдат. Её все любили, потому что она умела сов семи ладить. Однажды она меня послала вымыть полы в штабе, в другом хуторе, недалеко. Я побежала, помыла полы и на обратном пути, прыгая с ноги на ногу, услышала, что сзади меня что-то взвизгнуло, и полетели комья снега. Я остановилась и вернулась назад, смотрю – на дорожке небольшая воронка, выстрела не слышала, а был слышен лишь гул самолета».
«Помню» – это слово самое главное в воспоминаниях
Самарина Георгия Николаевича
Из города Краснослободска
«Помню, мы жили рядом с Волгой. Началась война, а в июле 1941 года отца забрали на фронт. С войны он не вернулся, погиб в 1943 году. Осталось нас трое детей и мать. Помню, мы с мальчишками ловили рыбу, смотрим, летят самолеты и начинают бомбить город. В воду начали падать бомбы. Мы быстро побежали домой. Помню, у нас в Слободе было много военных, одни военные. Мы жили рядом с переправой. Возили из города раненых. Переправа все время работала, в город переправлялись военные, а я из города везли раненых. Помню, утром из дома не выйти, везде раненые: и на берегу, и во двориках, и на улицах. Мать ходила на переправу и помогала устраивать раненых – кого в школу, кого в другие учреждения, а кого в дома горожан. Это я хорошо помню. Помню, много было техники: пушки, «катюши», орудия. Нам, пацанам, интересно было, мы все время отирались возле нее, а солдаты гнали нас домой. Помню, как город горел, долго горел, несколько месяцев. Пепел, вся чернота летела к нам за Волгу. Даже крики слышно было в городе. А по Волге плыли и плыли трупы. Помню, мы ходили с пацанами ловить рыбу, много наловили и принесли. Мать почистит её, сварит и кормит раненых солдат. А еще помню, ходили мы на поле собирать колоски, солдаты нас не пускали на поле».
Страшное, трагично-горькое слово «побирались»
Прозвучало в рассказе
Чеботарёвой (Сабининой) Александры Михайловны
Из Ленинского района
«Я родилась в Ленинском районе Сталинградской области, в Лещёвском лесхозе № 2, рядом со Сталинградом. Первая бомбёжка застала нас, когда я была с братьями и сестрами (нас было шестеро) у отца на переправе. Его воинская часть наводила на Волге переправу. Сначала мы слышали страшный гул, а потом нам показалось, смешались земля и небо, взрывы, огонь, дым, крики людей. Еще не раз за время Сталинградской битвы попадали под бомбёжки и обстрелы. Работая в поле за взрослых, во время бомбёжки вместе со скотом в лес или прятались в лощины. Было очень голодно. Мы были все опухшие, а младшая сестрёнка умерла от голода. Однажды бомбёжка застала нас, когда мы переправлялись на речном трамвайчике за Волгу. Мы едва успели спастись. Причалили к ближайшему островку и разбежались. В другой раз мы ехали по дороге в телеге, запряженной верблюдом. Летел самолет, сбросил бомбу и снова начал заходить, мы только успели спрыгнуть с телеги и спрятаться – вторая бомба попала в верблюда и в телегу с продуктами. Одна из бомбёжек началась ночью. Все загрохотало, в окнах вылетели и разбились стекла. Люди выбегали из домов на улицу, забывая от страха малышей. Только через мгновенье от страха и сильного крика все поняли, что дети остались одни. Через наш лесхоз гнали пленных немцев, и в то время были частые бомбежки. Наша мама тяжело болела, и приходилось работать и добывать пищу самим. Уже после войны, в 1947 году, мы приехали в Сталинград. Мама умерла, отец погиб, и я, 17-летняя девочка, пять лет работала грузчиком. Труд был тяжелый, получала очень маленькую зарплату, на продукты не хватало, и, пока я была на работе, младшие братья и сестры побирались и иногда кусочек оставляли и мне, чтобы хватило сил на работу».
Имя директора детского дома
Подорожная (Возжина) Раиса Александровна
Из Средней Ахтубы помнит и сейчас.
«Во время Великой Отечественной войны мы жили в селе Заплавном Сталинградской области: мать, отец и восемь детей. Когда отцу пришла повестка на войну, он нас отвез в колхоз имени Кагановича, подальше от войны. Но и там она нас достала. По рассказам старших, да и сама помню, как в воздухе дрались с немцами наши лётчики. Подбитые самолеты делали посадку около нас. Летчики дарили нам парашюты, мы шили из парашютов платья. Когда начинались воздушные бои, мы прятались под кровать. Как-то раз мы были в поле, собирали колоски, летел немецкий самолет, мы испугались и стали разбегаться в разные стороны. На нас посыпались листовки, а потом сбросили что-то тяжелое. Мы думали – бомба, но она не взорвалась. Когда мы подошли к ней, то увидели хлеб в целлофановых мешочках и медикаменты. Это повторялось несколько раз. К нам привозили усталых раненых солдат. Наша мама взяла к себе 12 человек, варила, стирала, ухаживала за ними. Помню одного командира, Шиншин его фамилия. В 1942 году мама трагически погибла. Загорелся дом, всех спасли, а маму – не успели. Сразу же на фронт забрали отца. В 1942 году пришла похоронка, что наш отец героически погиб во время обороны Сталинграда. После гибели отца ушли на фронт брат Николай 1924 года рождения, а в 1944 году брат Михаил 1927 года рождения (сейчас их нет в живых). Мы, маленькие, жили со старшей сестрой. Когда стали пухнуть от голода нас забрали в Средне-Ахтубинский детский дом. Моя тётя, сестра отца, отвезла меня в детский дом. Директор этого детского дома Климова Августа Сергеевна умерла в мае 1992 года (проживала в Волгограде, на улице Коммунальной, дом 6, квартира 58, телефон 34-28-30). Война отняла у нас детство, да и не только детство – всю нормальную жизнь. Были бы родители живы, была бы другая у нас судьба. Всю жизнь я завидую детям, у которых отцы пришли с фронта, у них есть родители, льготы. Родители обули, одели, кормят своих детей, покупают им всевозможный дефицит, получили жильё, купили машины. А мы сироты! Как говорят, сиротам – сиротская для… Больно! Я даже родителей не помню».
«Дети спали на печке, так как везде: на кроватях,
На полу и даже сидя – спали военные».
Такая живая картинка детства осталась в памяти
Евстратовой (Соколовой) Надежды Николаевны
Из села Н. Ахтуба.
«В годы войны, т.е. с 1941-го по 1945 год, мы проживали в г. Сталинграде на острове Сарпинском, пос. Культбаза. В нашем доме и во дворе жили военные. Мать моя варила им, пекла хлеб. Во дворе находилась техника: танки, пулемёты. Нас, детей, было пять человек, мы все спали на русской печке, а военные – на кроватях, на полу, на стульях сидя. От нас возили хлеб мешками на передовые позиции. Было и такое: прилетали немецкие самолеты, сбрасывали с парашютами ящики с хлебом, мы, дети, бежали и собирали. Но наши военные не разрешали нам его есть. Потом немцы стали сбрасывать ящики с кирпичами вместо хлеба и строчили из пулеметов. Тогда нам запретили выходить из лесу. После Сталинградской битвы военные от нас ушли, забрали всю технику, благодарив за ночлег, за помощь в питании. Недалеко от нас была Волга, там стояли наши пушки. Когда стреляли, то в домах вылетали стекла, двери, коровы и овцы кричали, кругом стоял шум, гам. Потом все стихло, и мы, дети, выбегали на улицу играть. Вот так жили в войну».
Из Средне-Ахтубинского района
Кувшинова (Пряхина) Тамара Петровна
Пишет в своем рассказе: «Мне было уже много лет».
«Как трудно описать те годы, годы войны! Сердце обливается кровью об одном воспоминании, об этих ужасных годах. Мне было уже много лет, и война осталась у меня в памяти не как в прошлом, а как в настоящем. Все горело, горели люди, дома, воздух был весь черный. Люди прятались, дети кричали, старики умирали от горя, видя весь этот ужас. Мы, голые, голодные, прятались, где только можно – в ямах, разрушенных домах. А эти немецкие самолеты, которым казалось, несть числа, все сбрасывали и сбрасывали бомбы на наш город. И город горел, горели люди».
«Мы собирали листовки…» - рассказывает мальчишка хутора Рыборазвод с острова Сарпинский
Крылов Александр Илларионович.
«Немецкие самолеты каждый день бомбили Сталинград, все было в огне и дыму. На Волге разлилась нефть и горела. У нас в домике находились солдаты-радисты. Немец стал бить дальнобойными к нам. Мы прятались в бомбоубежище, снаряды рвались рядом с огородом и попадали в озеро. В конюшне находились раненые солдаты, они просили пить, и мы носили им воду с озера. «Катюши», которые стояли за озером в лесу били по немцу каждый вечер. Наша мама стирала белье и бинты раненым. Через Волгу нельзя было переправляться, чтобы достать кусок хлеба. Нам приходилось питаться корнями и желудями. Воздушные бои были прямо над нами. Немцы бросали листовки, мы собирали и уничтожали их».
Маленькая девочка на острове
Сарпинском
Шилова (Алтухова) Валентина Георгиевна
Помогала в лечении раненых
«Помню, как летели к нам во двор листовки «Как наш город окружен немцем». Я их закапывала в песок. Много солдат стояло у нас в хате, а мы жили в погребе, а когда стреляли «катюши» в город – сыпался песок в глаза, я очень боялась и плакала, затыкала уши пальцами, лишь бы не слышать стрельбы. Видела, как шли воздушные бои и падали самолеты с черными хвостами. Было это ночью, их освещали прожектора. В кошарах лежали раненые солдаты, и мы с мамой поили их молоком, мама стирала бинты, я ей помогала их сматывать в рулончики».
Источник: «Память и боль людская» Волгоград 2007 стр. 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95,